$ 0 0 Воспоминания моего любимого отечественного кинокритика Михаила Трофименкова о ленинградском Рок-клубе Говорят — да что там "говорят", генерал Калугин сказал: Рок-клуб — а с ним и литературный "Клуб-81", и ТЭИИ (Товарищество экспериментального изобразительного искусства), создал К-Г-Б, чтобы собрать всю сволочь в одночасье в одном месте, а не бегать за ней по городу. Собрать — не чтобы прихлопнуть, заметьте, а именно: чтобы не бегать. Ну, и молодцы. Говорят еще, что Ленинград времен обкомовского секретаря Григория Васильевича Романова был по сравнению с Москвой — там же посольства, посольства — просто ГУЛАГом. Тем, кто говорит, виднее. Но я, студент "идеологического факультета" ЛГУ — о чем напоминал в сердцах замдекана-парторг Колесников; этим его идеологическая работа с нами и ограничивалась,— шлялся черт знает куда, черт знает к кому и с черт знает кем, играл в подпольном театре. Читал, кстати, в метро — наверное, неосмотрительно — "Архипелаг ГУЛАГ". За пять лет приятного времяпровождения — даже не догадался, что живу в ГУЛАГе. Чтобы сесть, надо было, как минимум, связаться с НТС (ну, или наркотики, но свои, не подброшенные). Ощущение свободы само собой разумелось. О профильном, так сказать, арт-отделе КГБ я знал, что он есть, сотрудники носят птичьи псевдонимы, а главный у них — майор Коршунов. Про псевдонимы все оказалось правдой, когда — уже в перестройку — со мной с неизвестной науке целью собеседовал майор Соколов. В 1986, если не в 1985-м, году художники ТЭИИ послали Коршунова, потребовавшего снять с выставки картину: ему примерещилось, что изображенный на ней мужик верхом на петухе — это Солженицын, что, учитывая лагерную этимологию, и вовсе сюрреально,— он перешел на гражданку и оказался Кошелевым, который еще и пишет стихи. Стихи были о КГБ. Классовой ненависти, как я ни пробуждал ее, он не вызывал.